Ольга Новикова - Каждый убивал [Журнальный вариант]
Еще и мелочь всякая не боится подплыть с самыми неуместными предложениями. Ограды вокруг тебя — никакой. Сама соображай, кого отшивать, а кого не стоит. Выучилась одни взглядом или даже просто излучением, как электрический скат, парализовать мальков. Пригождается и сейчас, когда находишься под защитой мундира респектабельной благополучной газеты.
Обхождение теперь самое галантерейное, весь пакет социальных услуг, реальная помощь в покупке билетов, заказе гостиниц… И вот таких неожиданных звонков — минимум.
— Извини, голуба, что отвлекаю… От чего, кстати? — не торопясь интересуется Василич.
“Говорить или нет?” — мгновенно зажигается в голове Анжелы. Понятно, что шеф — человек вымуштрованный, спрашивает из вежливости… ну и из здравого соображения, что приближенным время от времени надо помогать. Никакие не чуйства, чистая прагматика: за реальную заботу получаешь преданность, основанную на благодарности. Из государственных чиновников это мало кто понимает, а вот так называемые свободные предприниматели с крупными состояниями — почти все стараются установить человеческий контакт.
Так промолчать? Анжела все еще колеблется, но задрожавшие губы сами рассказывают про Нику.
— Я позабочусь, чтобы верные люди лично присмотрели… за филейчиками, — не заставляя себя просить, обещает Василич. Булгаковской шуточкой снижает пафос и — к делу. Без короткой паузы, в которую можно бы вклинить “спасибо”. — Слетай сегодня в двадцать один на прием в “Пушкине” — я сам обещал быть, но никак… А игнорировать не хотелось бы. Выручишь?..
Василич оставляет на обдумывание несколько секунд, которые в таком коротком разговоре кажутся щедрым промежутком. Анжела отнимает телефон от уха, чтобы посмотреть на экране время, и прикидывает, успеет ли за два часа привести лицо и волосы в порядок. Должна успеть, — приговаривает она сама себя и, контролируя, чтобы в голосе была нехамская доля строгости — не то на шею сядет — соглашается.
— Напишешь по-своему, вот и ладненько. Там, кстати, будет этот Бизяев, — добавляет он и отключается.
Мысленно оценив осведомленность и реактивность шефа, Анжела находит в телефонной книжке номер Ады — в разделе “обслуга” — и решительно тыкает в него пальцем. Во-первых, без посторонней помощи не успеть на вечеринку, а после недавнего отъезда в дальнее замужество предыдущей куаферши она еще не озаботилась поиском замены. Во-вторых, надо поскорее выяснить, Аду ли она встретила в Никином подъезде.
Долго никто не отвечает. И только когда Анжела, прижав плечом дощечку айфона к правому уху, открывает дверь своей квартиры, раздается медовое “алло”. Цирюльница умеет себя подать… Как такую выманить? Хотя… Раз девчонка с высшим медицинским образованием работает по существу прислугой, значит, есть в ней желание подчиняться. Надо только правильно его нащупать. Вообще-то личные переговоры по поводу небольших дел остаются в прошлом — некогда встречаться, люди норовят обо всем договариваться по имейлу. Но все-таки лично или хотя бы по телефону легче убедить партнера. Ушлое ухо по голосу, по темпу речи чувствует человека, его реакцию на твое предложение. Умение, которое Анжела оттачивает в каждом разговоре… Надо просто сосредоточиться. Про Нику, ясно, ни слова.
— Мне вас рекомендовала… — Анжела выпрямляет спину, чтобы привести себя в боевое состояние, напрягается и вспоминает имя чиновницы, которое упоминала Ника среди клиенток Ады. Тон держит не просительный, а с нотками командирской уверенности. — Она аттестовала вас как очень отзывчивого человека. Может, у нас получится, и я стану вашей клиенткой… Диктую адрес.
Уф… Сработало сочетание интонационного кнута с гипотетическим пряником в виде посула постоянного заработка. Анжела выкладывает из сумки конверт (приготовила, чтобы у Ники расплатиться с Адой), садится на козетку в своей прихожей, нагибается, сжимает голову коленями, чтобы кровь прилила к мозгам. Что делать? Чем дрожь-то унять? Четверть часа вроде есть…
Она тащит себя в ванную. Чтобы сэкономить время, ложится в мелкую, но быстро увеличивающуюся лужицу, не дожидаясь, когда можно будет выключить напористую струю, которая заглушает голос старика Окуджавы из музцентрика. Пена, взбитая упорным потоком, уже закрывает пупок, но грудь все еще холодит ненагретый воздух. “Ваше величество женщина…” — подпевает она, не давая шуму поглотить свою любимую строчку. Мысленно укладывает рядом Тапира…
Прижилась кличка. Даже он сам отзывается на нее без раздражения. Тоже ведь травоядный… Как только понял, что его бизнес-патрон начинает разруливать суперсложные ситуации по принципу: нет человека — нет проблемы, потихоньку стал готовить себе площадку и бесконфликтно смылся в Париж. Проиграл в масштабе, но приобрел безопасность. Бедненький… В детстве стал жертвой киднеппинга. Сволочи завязали ему глаза, укол сделали и обрубили фалангу мизинца. Родители получили по почте коробку-гробик, заплатили выкуп и через сутки получили мальчика. Грамотное лечение помогло залечить травму, но все равно жалко его, и волна нежности к девятипалому Тапиру прямо захлестывает…
Черт, время, время…
Анжела встает из пены. “Как Афродита”, — трунит она над собой. Душ смывает следы короткой неги. Громкий звонок — и мандраж снова тут как тут… Не сразу понимает, откуда звук? Сознание перебирает айфон, стационарный телефон, домофон, дверной звонок или вообще чужой звук — из чьего-нибудь телевизора, например… Пытаясь побороть страх, Анжела медленно надевает халат, запахивает полы, туго сворачивая себя в кокон.
Выйдя из ванной, она слышит, как в двери медленно поворачивается ключ… Что?! И меня пришли… убьют? Надо успеть накинуть цепочку! Где-то был баллончик с газом! — мелькает в сознании, но ноги не двигаются с места.
Как будто находишься внутри фильма ужасов, которые она терпеть не может и все-таки насмотрелась. Прямо как наяву: те же два амбала, которые промелькнули на Никиной лестнице, переступают ее порог. Лица размыты, в руках — огромный клетчатый баул. Не обращая на хозяйку внимания, они достают из него кирпичи и аккуратно выкладывают из них высокий ровный столб, который даже не шелохнется. Как соляной. Зачем кирпичи напихали? А, чтобы видеокамера записала одну и ту же сумку при их входе и выходе. Когда высокий достает из кармана шелковый шнур, похожий на змею, сумасшедшее видение, виртуальный кошмар сменяется безобидной явью: в прихожую входит пожилая узбечка, которая уже несколько лет безмолвно и умело убирает в доме. Звонком в дверь она обычно извещает о своем приходе. Черт, совсем забыла, что на сегодня договаривались!
— Я скоро ухожу, так что давайте сами! Ну, например, пыль на шкафах давно не вытирали… Шелковую пижаму руками выстирайте, а остальное, что в корзине, можно и машиной… — командует Анжела, возвращаясь в ванную: надо перемыться. Вспотела от страха.
Новые звонки сперва в домофон, а потом в дверь уже не пугают. На пороге — высокая шатенка с ласковой, немного застенчивой улыбкой. Джинсы как надо, в облипку, короткий твидовый пиджак подчеркивает длинные ноги… На первый взгляд, кроме роста — ничего общего с той брюнеткой из Никиного подъезда. Нет челки, в руках — не льняной баул, а большая красная сумка из плащевки. Да нет, не она… Можно не напрягаться.
9. Ада
— Кофе, чай? — небрежно спрашивает Анжела и идет в дальний угол гостиной-столовой, где притулились остатки от обычной кухни — раковина с водопроводом, двухконфорочная плита, небольшой холодильник и кофеварка, лучшая из доступных в столице. — Зейнаб нам приготовит.
— Спасибо, я не хочу, — отвечает Ада, не двигаясь с места.
— Зейнаб, отбой! Да вы проходите, проходите! — небрежно кричит Анжела.
При обслуживающем персонале — будь то приходящая прислуга, маникюрша, портниха, тренер по фитнесу… несть им числа — они нисколько не напрягаются, не сковывают себя.
— Алло! — отрывисто отвечает Анжела на вызов айфона и с прижатой к уху дощечкой идет в спальню, кивком показав Аде, чтобы та следовала за ней. — Волосы на затылке закрепите, — командует она, слегка развалившись на стуле у трюмо. — Кудряшки чтобы вот так свисали… — поворачивает свое лицо к Аде и вертит зрачками. — Это я не тебе, Катюш, — говорит она в трубку, — у меня тут парикмахерша, подожди минутку, — и, отложив телефон на столик, показывает, как надо уложить волосы. — Так ты уже знаешь? Приедешь? Из Марбельи? Спасибо, солнце мое.
Следующие полтора часа Ада сосредоточенно работает, реконструируя по телефонным репликам завидную Анжелину жизнь. Та успевает разобраться с самыми разными проблемами — перенос массажа, новая коллекции сумок, приглашения на презентации, билеты в Куршевель…
